Статья 48. "Арбитражный процессуальный кодекс РФ" от 24.07.2002 N 95-ФЗ (ред. от 08.08.2024)

1. Процессуальное правопреемство представляет собой переход процессуальных прав и обязанностей от одного лица к другому.

Не вызывает сомнений, что ч. 1 ст. 48 АПК распространяется не только на стороны (как это следует из буквального толкования), но и на третьих лиц, заявителей и заинтересованных лиц, взыскателя и должника (см. комментарий к ст. 40 АПК).

Равным образом институт процессуального правопреемства следует распространять и на так называемых "процессуальных" истцов (субъектов, наделенных правом обращаться в арбитражный суд в порядке ст. ст. 53, 53.1 АПК). Более того, полагаем, что если когда-нибудь будут реорганизованы (в административном порядке) органы прокуратуры, то и в этом случае не будет никаких оснований для того, чтобы не произвести замену прокурора как должностного лица его правопреемником.

Таким образом, институт процессуального правопреемства следует распространять на всех лиц, участвующих в деле.

Кроме того, следует учитывать, что в силу ч. 4 ст. 82 АПК экспертиза может быть назначена как посредством указания конкретного эксперта (физического лица), так и путем возложения соответствующей обязанности на экспертное учреждение. В последнем случае при реорганизации экспертного учреждения также должны применяться положения ч. 1 ст. 48 АПК.

Правопреемство следует отличать от замены ненадлежащего ответчика (ст. 47 АПК):

а) при замене арбитражный суд исследует, как правило, другое спорное материальное правоотношение, при правопреемстве - то же (в нем лишь происходит изменение в субъектном составе);

б) при замене ненадлежащего ответчика возникает новое процессуальное правоотношение, при правопреемстве продолжается существующее с новым субъектом;

в) процессуальное правопреемство имеет место лишь в том случае, если материальное правопреемство возникло после возбуждения арбитражного дела. Замена же ненадлежащего ответчика, производимая по основаниям материального правопреемства, допускается исключительно при правопреемстве, возникшем до его возбуждения;

г) если при замене ненадлежащего ответчика рассмотрение дела производится с самого начала (ч. 3 ст. 47 АПК), то при правопреемстве процесс продолжается (за исключением случаев обязательного и факультативного приостановления производства по делу - п. 3 ч. 1 ст. 143 и п. 2 ст. 144 АПК);

д) при замене ненадлежащего ответчика возможна ситуация, когда в дело привлекается второй (надлежащий) ответчик (ч. 5 ст. 47 АПК). Процессуальное правопреемство, напротив, исключает одновременное участие в деле (в рамках конкретного искового требования) и правопредшественника, и правопреемника.

Действующее процессуальное законодательство связывает процессуальное правопреемство исключительно с фактами, которые в материально-правовых отраслях влекут материальное правопреемство. Итак, в законе содержится примерный перечень случаев материального правопреемства, которые влекут правопреемство процессуальное:

1) реорганизация юридического лица (сюда же следует отнести и реорганизацию государственных органов, органов местного самоуправления и иных органов, проводимую в рамках публичного права).

Подтверждая правопреемство при реорганизации юридического лица в форме разделения и выделения, необходимо представить передаточный акт (ст. ст. 58, 59 ГК). Исключает ли процессуальное правопреемство отсутствие указания в передаточном акте на обязательство должника - ответчика по предъявленному иску? В соответствии с п. 5 ст. 60 ГК если передаточный акт не позволяет определить правопреемника по обязательству юридического лица, а также если из передаточного акта или иных обстоятельств следует, что при реорганизации недобросовестно распределены активы и обязательства реорганизуемых юридических лиц, что привело к существенному нарушению интересов кредиторов, то реорганизованное юридическое лицо и созданные в результате реорганизации юридические лица несут солидарную ответственность по такому обязательству. Следовательно, сам по себе факт отсутствия в передаточном акте сведений о том, к какому из субъектов при разделении или выделении переходит конкретная материально-правовая обязанность, влечет за собой сложное процессуально-правовое последствие - место правопредшественника должны занять в качестве процессуальных соучастников все юридические лица, солидарно отвечающие перед кредитором в порядке п. 5 ст. 60 ГК.

Более сложная ситуация возникает в случае, когда передаточный акт не содержит сведений о том, к кому из правопреемников переходит спорное право. Полагаем, в этой ситуации арбитражному суду схожим образом следует использовать конструкцию процессуального соучастия на стороне истца - соистцами должны стать все юридические лица, образованные в результате разделения (выделения). Хотя, конечно, для определения надлежащего кредитора с целью разрешения спора по существу каждый из этих субъектов должен доказать, что спорное право принадлежит именно ему.

Для остальных форм реорганизации (слияние, присоединение и преобразование) никакой неопределенности не возникает ввиду того, что в итоге образуется один корпоративный субъект. Поэтому при слиянии, присоединении и преобразовании для процессуального правопреемства достаточно представления доказательств государственной регистрации вновь возникших юридических лиц или внесения изменений в учредительные документы существующих юридических лиц.

Преобразование акционерного общества одного типа в акционерное общество другого типа не является реорганизацией юридического лица <1>. То же можно сказать и о случаях изменения наименования юридического лица (государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа). Следовательно, формально-юридически указанные случаи не влекут и процессуального правопреемства (субъект права остался тот же самый). Для случая изменения наименования ч. ч. 1 и 4 ст. 124 АПК устанавливают самостоятельное (отличное от института процессуального правопреемства) правовое регулирование.

--------------------------------

<1> См. п. 23 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах".

Реорганизация организации, являющейся лицом, участвующим в деле, дает арбитражному суду право приостановить производство по делу (п. 2 ст. 144 АПК);

2) уступка требования и перевод долга.

Уступка требования и перевод долга представляют собой случаи сингулярного правопреемства (см. гл. 24 ГК).

Используемый в комментируемой норме термин "спорное правоотношение" в достаточной мере условен: на самом деле в итоге может оказаться, что никаких материальных правоотношений, к примеру, между истцом и ответчиком, не существовало. Если для случаев универсального правопреемства это не вызывает особых сложностей (к правопреемнику переходят абсолютно все права и потому ставить под сомнение его процессуальное правопреемство было бы неверным), то применительно к материальному сингулярному правопреемству возникают некоторые вопросы. В частности, должен ли арбитражный суд, допуская процессуальное правопреемство, оценивать юридическую действительность самой цессии (соглашения о переводе долга) и основного обязательства - обязательства, из которого уступается право требования (переводится долг)? Если должен, то к чему должна сводиться такая проверка?

При ответе на поставленные вопросы необходимо исходить из принципиальной посылки: для процессуального правопреемства наличие (действительность) основного обязательства вообще не должно иметь значения. Объясняется это тем, что если исходить из обратного, то тогда, к примеру, арбитражный суд первой инстанции, заменяя правопреемника, будет предрешать разрешение дела по существу, что явно не укладывается в процессуальный регламент рассмотрения дела в первой инстанции. Таким образом, основанием процессуального правопреемства при уступке требования и переводе долга являются сами эти сделки (уступка требования и перевод долга) безотносительно к юридической действительности основного обязательства. Однако это отнюдь не означает, что арбитражный суд не должен проверять соблюдение императивно установленных законом норм, касающихся самой цессии и перевода долга (например, о недопустимости уступки и перевода долга - п. 2 ст. 382, ст. ст. 383, 388, п. 2 ст. 391 ГК, о форме уступки и перевода долга - ст. 389, п. 4 ст. 391 ГК). Соответственно, несоблюдение указанных требований, безусловно, исключает процессуальное правопреемство.

Следует обратить внимание, что ВС РФ выделил совершенно самостоятельное (притом не предусмотренное законом) условие для замены истца: "Если в период рассмотрения спора в суде состоялся переход прав кредитора (истца) к третьему лицу, суд по заявлению заинтересованного лица и при наличии согласия цедента и цессионария производит замену истца..." <1>. Итак, для замены необходимо как согласие приобретателя требования вступить в дело, так и согласие первоначального кредитора устраниться из дела. При этом "в отсутствие согласия цедента на замену его правопреемником цессионарий вправе вступить в дело в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора" <2>.

--------------------------------

<1> См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

<2> Там же.

Это крайне важное разъяснение, которое должно радикально изменить сложившуюся судебную практику в вопросе замены истца его правопреемником. Теперь даже если арбитражный суд установил соблюдение императивных норм и договорных условий, определяющих допустимость уступки, констатировал факт перехода права к приобретателю требования, для вынесения определения о замене ему все равно необходимо испросить согласие как приобретателя требования, так и первоначального кредитора на предполагаемую замену. И если желание приобретателя требования вступить в дело, как правило, очевидно (он себя считает новым кредитором и потому обычно сам проявляет инициативу к замене истца), то первоначальный кредитор далеко не всегда готов расстаться со статусом истца.

До указанного выше разъяснения вопрос о надлежащем кредиторе разрешался в определении о замене (об отказе в замене), которое могло быть обжаловано. Теперь же никакого спора по вопросу о замене правопреемника быть не может - отсутствие согласия первоначального кредитора однозначно влечет оставление за ним статуса истца. На первый взгляд кажется, что интересы приобретателя требования не могут быть ущемлены, поскольку ВС РФ специально указал, что он вправе, предъявив самостоятельный иск, вступить в дело со статусом третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора. Однако данное процессуальное решение эффективно только для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции, поскольку ни в одной из проверочных стадий предъявление самостоятельного иска невозможно. В итоге буквальное применение рекомендаций ВС РФ в части получения согласия первоначального кредитора может создать серьезные препятствия к судебной защите прав приобретателя требования: к примеру, если цессия состоялась в период рассмотрения дела в арбитражном суде кассационной инстанции и первоначальный кредитор не дал согласия на вступление в дело его правопреемника, то приобретатель требования:

а) не может требовать устранения из процесса своего правопредшественника;

б) не вправе предъявить самостоятельный иск к ответчику в рамках уже возбужденного дела, чтобы получить статус третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора.

Более того, даже обжалование состоявшихся по делу судебных актов по ст. 42 АПК имеет слабую судебную перспективу, поскольку на момент вынесения решения арбитражным судом первой инстанции и постановления арбитражным судом апелляционной инстанции первоначальный кредитор был надлежащим истцом. Если же допустить, что не допущенный в дело приобретатель требования может через механизм ст. 42 АПК защищать свое право, то это создало бы целый ряд проблем, начиная от вопроса о разумности отмены законного и обоснованного судебного решения по жалобе лица, чьи права заведомо не нарушались при его вынесении, и кончая возможными злоупотреблениями, когда истец по сговору с каким-либо субъектом, заключив в проверочной инстанции договор цессии, мог бы наделить последнего возможностью обжалования не устраивающего его судебного решения.

Отдельного обсуждения требует вопрос о частичной цессии. ВС РФ считает принципиально допустимой уступку части требований, указывая, что "оба лица, являясь истцами, выступают в процессе самостоятельно и независимо друг от друга" (при этом в конце цитаты содержатся ссылки на нормы о процессуальном соучастии) <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

Полагаем, что уступка части требования создает специфическую правовую ситуацию: первоначальный иск трансформируется в два самостоятельных иска. Данный случай не следует путать с теми, когда истец в одном исковом заявлении объединяет несколько исковых требований, а потом право требования по одному из них уступает (например, истец предъявил иск о взыскании основного долга и неустойки, а потом уступил право требовать неустойку): здесь как было два самостоятельных иска, так после уступки (а также произведенного процессуального правопреемства) и осталось.

Напротив, при уступке права требования из одного искового требования первоначальный истец не может выбыть из процессуального правоотношения, поскольку вследствие цессии уменьшился объем его предполагаемых материальных прав, но сам он продолжает оставаться кредитором в материальном правоотношении. В то же время нелогично было бы отказывать приобретателю части требований во вступлении в процесс: перешедшие к нему требования в процессе уже заявлены, по ним возбуждено производство и каких-либо процессуальных оснований для того, чтобы не рассматривать их по существу, нет. Представляется, что в общем и целом вышеизложенная рекомендация ВС РФ верна - в этой ситуации арбитражный суд действительно должен допустить в процесс приобретателя требования и по существу рассмотреть оба иска. Однако категоричное указание ВС РФ на нормы о процессуальном соучастии (ч. 4 ст. 46 АПК и др.) следует подвергнуть критике, поскольку далеко не всегда частичная уступка повлечет применение данного процессуального института. Во-первых, вполне допустимо, что возникнут основания для выделения притязания приобретателя требования в отдельное производство (ч. 3 ст. 130 АПК). Во-вторых, не исключена ситуация, когда притязание приобретателя требования будет подпадать под действие норм, предусматривающих специальную процедуру рассмотрения (например, упрощенное производство).

Можно ли при частичной уступке считать приобретателя части требований правопреемником процессуальных прав и обязанностей первоначального истца? В более практическом плане это прежде всего сводится к вопросу о том, насколько для приобретателя части требований обязательны процессуальные действия, совершенные первоначальным истцом до вступления приобретателя требования в процесс? В процессуальной науке господствует мнение о том, что процессуальное правопреемство (в отличие от материального) не может быть сингулярным: процессуальные права и обязанности переходят к правопреемнику всегда в полном объеме <1>. Однако в рассматриваемой ситуации процессуальными правами должен быть наделен как первоначальный истец, так и приобретатель части требований. В то же время отрицание обязательности для приобретателя части требований процессуальных действий, совершенных первоначальным истцом до вступления приобретателя части требований в процесс, нарушало бы прежде всего права ответчика. Следовательно, к приобретателю части требований в порядке процессуального правопреемства переходят от первоначального истца те процессуальные права и обязанности, которые касаются уступленного требования. Поэтому если, к примеру, до вступления приобретателя части требований в процесс первоначальный истец с ответчиком достигли соглашения по фактическим обстоятельствам (ч. 2 ст. 70 АПК), для приобретателя части требований такое соглашение обязательно в той же мере, что и для первоначального истца.

--------------------------------

<1> См., например: Курс советского гражданского процессуального права. Т. 1: Теоретические основы правосудия по гражданским делам. С. 260.

Сформулированный выше подход о трансформации первоначального иска и сингулярном процессуальном правопреемстве при уступке требования в полной мере применим и к случаям перевода долга.

Еще один сложный вопрос связан с последовательно совершенными уступками в случаях, когда вопрос о последовательной замене на основании каждой из совершенных сделок перед арбитражным судом не ставился. ВС РФ поддержал сложившуюся в арбитражных судах практику <1>, позволяющую с заявлением о замене истца правопреемником обратиться последнему приобретателю: "Если при рассмотрении вопроса о процессуальном правопреемстве установлено, что совершено несколько последовательных уступок, суд производит замену истца (первоначального цедента) конечным цессионарием. Иные цессионарии могут быть привлечены к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований" <2>.

--------------------------------

<1> См. п. 15 Рекомендаций НКС при ФАС Северо-Западного округа по итогам заседания 04 - 05.06.2014 (г. Тверь) // Вестник гражданского процесса. 2014. N 5. С. 302 - 312.

<2> См. п. 34 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

Какие процессуальные последствия возникают, если иск предъявлен лицом, которое основывает свое притязание на недействительном договоре уступки? ВС РФ предложил для подобной ситуации два варианта: "Если при недействительности уступки требования цессионарием уже предъявлен иск к должнику по такому требованию, цедент вправе самостоятельно предъявить иск к должнику или вступить в начатое дело..." <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

Возможность предъявления самостоятельного иска сомнений не вызывает - например, при ничтожности цессии первоначальный кредитор из спорного правоотношения не выбывал, а потому именно его притязание при доказанности фактов, входящих в основание иска, подлежит удовлетворению (соответственно, в иске приобретателю требования должно быть отказано - ничтожность цессии не позволит ему легитимировать себя как надлежащего кредитора).

Однако что же имеет в виду ВС РФ, указывая на право "вступить в начатое дело"? Судя по тому, что в процитированной выше рекомендации содержится ссылка на ч. 5 ст. 3 и ч. 1 ст. 48 АПК, высшая судебная инстанция полагает возможным применение по аналогии нормы о процессуальном правопреемстве. По нашему мнению, здесь допущена весьма существенная ошибка.

Начнем с того, что необходимо разграничивать два совершенно самостоятельных случая: 1) когда цессия ничтожна изначально и 2) когда договор цессии признан недействительным как оспоримая сделка. Для второго случая действительно возможно "обратное возвращение" первоначального кредитора в спорное правоотношение. Логика здесь простая: пока цессия была действительна, надлежащим кредитором был приобретатель требования; именно он, обладая правом на иск в материальном смысле, заявил о своем материальном притязании; с признанием оспоримой сделки недействительной факт легитимации отпал, однако право требования не "растворилось", оно просто вернулось к первоначальному кредитору; именно поэтому применение ч. 1 ст. 48 АПК для вступления в дело первоначального кредитора вполне обоснованно (правда, не по аналогии, как указал ВС РФ, а как прямо указанный в ч. 1 ст. 48 АПК "другой случай перемены лиц в обязательствах").

Однако же для случая ничтожности цессии ситуация принципиально иная. Дело в том, что приобретатель требования де-юре никогда не был надлежащим кредитором, право на иск в материальном смысле все время оставалось у первоначального кредитора, а потому предъявление иска приобретателем требования следует квалифицировать как предъявление иска ненадлежащим истцом. И поскольку действующий АПК не позволяет заменять ненадлежащего истца, арбитражный суд обязан рассмотреть дело именно с этим субъектом (и в итоге вынести решение об отказе в удовлетворении искового требования).

Следование рассматриваемой рекомендации ВС РФ не только приводит к противоречию с доктринальными подходами, но и способно довольно существенно нарушить права спорящих субъектов. Например, вполне возможна ситуация, когда в результате обращения к институту процессуального правопреемства ответчик будет лишен возможности возражать против материального притязания посредством заявления о применении исковой давности (речь идет о случае, когда давностный срок истекает в промежутке между предъявлением иска приобретателем требования и вынесением судебного определения о процессуальном правопреемстве, - получается, что предъявление иска ненадлежащим истцом сыграло на руку истцу надлежащему). Впрочем, может пострадать и сам надлежащий истец, ведь для него как для правопреемника обязательны правовые последствия всех действий, совершенных его правопредшественником. В итоге первоначальный кредитор, к примеру, уже не сможет оспорить признание невыгодного факта, сделанное приобретателем требования до того, как произошла замена;

3) смерть гражданина.

Если после смерти гражданина, являвшегося стороной по делу (либо третьим лицом, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора), материальное правоотношение не допускает правопреемства, то производство по делу (по иску третьего лица) подлежит прекращению (п. 6 ч. 1 ст. 150 АПК).

Если после смерти указанных субъектов материальное правоотношение допускает правопреемство, то производство по делу приостанавливается (п. 3 ч. 1 ст. 143 АПК) до определения правопреемника.

Смерть гражданина, являвшегося третьим лицом, не заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора, не оказывает влияния на движение дела. В то же время если материально-правовая связь с лицом, на стороне которого третье лицо выступало, допускает правопреемство, в процесс должен быть привлечен правопреемник третьего лица;

4) другие случаи перемены лиц в обязательствах.

Здесь, в частности, следует указать на общую норму о переходе прав на основании закона (ст. 387 ГК) и на специальный институт, в рамках которого происходит передача стороной всех прав и обязанностей по договору другому лицу (передача договора - ст. 392.3 ГК). С учетом гражданско-правового принципа свободы договора возможны и иные сделки, влекущие перемену лиц в материальных правоотношениях.

На наш взгляд, к "другим случаям" вполне можно отнести также ситуации, когда правоотношение, возникшее из договора цессии (перевода долга), по каким-либо основаниям прекращается. Это может быть как описанный выше случай признания недействительной оспоримой сделки цессии, так и "обычное" расторжение договора цессии.

Означает ли упоминание в ч. 1 ст. 48 АПК "других случаев перемены лиц в обязательствах", что институт процессуального правопреемства не применяется к вещно-правовым способам защиты? Полагаем, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Действительно, вряд ли есть какие-то разумные основания для того, чтобы ограничивать действие института процессуального правопреемства исключительно лишь случаями, когда используются обязательственно-правовые способы защиты. К примеру, при предъявлении негаторного иска и последующего (после возбуждения судебного дела) перехода права собственности на принадлежащую истцу вещь другому лицу возникшее охранительное правоотношение не меняется. Какая цель будет достигнута, если для защиты права нового собственника ему будет вменено в обязанность предъявлять новый негаторный иск? От этого явно выиграет только ответчик - он получит выгодное для себя судебное решение по первому негаторному иску и возможность взыскать судебные издержки. Более того, ответчик еще какое-то время (пока рассматривается новое судебное дело), вполне возможно, будет продолжать противоправное поведение. С этих позиций считаем правильной практику судов, которые расширительно толкуют ч. 1 ст. 48 АПК, распространяя институт процессуального правопреемства и на защиту абсолютных (вещных) прав <1>.

--------------------------------

<1> См., например, п. 9 Постановления Пленума ВС РФ от 21.01.2016 N 1 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела"; Постановление Президиума ВАС РФ от 28.05.2013 N 17739/12 по делу N А79-3934/2011.

В сравнительном плане см. также Постановление КС РФ от 16.11.2018 N 43-П "По делу о проверке конституционности части первой статьи 44 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Б. Болчинского и Б.А. Болчинского".

Следует обратить внимание, что вне зависимости от основания материального правопреемства процессуальное правопреемство допускается лишь после того, как произойдет замена в материальном правоотношении. Поэтому если, к примеру, соглашение об уступке прав предполагает передачу прав в будущем, процессуальное правопреемство возможно только после такой передачи.

Кто наделен правом обратиться с ходатайством о замене лица его правопреемником? ВС РФ прямо не указывает конкретных процессуальных субъектов, однако применительно к цессии подчеркивает, что замена должна производиться "по заявлению заинтересованного лица" <1>. Не вызывает сомнений, что таким правом должны быть наделены и правопредшественник (как лицо, участвующее в деле), и непосредственно его правопреемник (как лицо, не имеющее процессуального статуса, однако имеющее непосредственный интерес к вступлению в дело). Если речь идет о правопреемстве спорящих сторон, то ходатайствовать о замене может и процессуальный оппонент (к примеру, истец, зная о заключенном соглашении о переводе долга, имеет вполне понятный интерес к тому, чтобы в деле участвовал правопреемник ответчика - лицо, которое приняло на себя обязанность произвести исполнение по спорному обязательству). Могут ли иметь интерес к замене иные лица, участвующие в деле? Непосредственно их материальные права такая замена не затрагивает. Однако категорически отрицательный ответ здесь, конечно, недопустим. Например, при предъявлении иска прокурором об оспаривании сделки преследуется защита публичного интереса. Поэтому если выяснится, что имущество, подлежащее возврату в порядке применения реституционных последствий, находится у правопреемника ответчика, то интерес к замене такого субъекта у прокурора очевиден.

--------------------------------

<1> См. п. 33 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

Арбитражный суд, производя замену лица, участвующего в деле, обязан указать на это в судебном акте (именно о судебном акте как о родовой категории упоминают и ч. 1, и ч. 2 ст. 48 АПК). Соответственно, законодатель предполагает, что вопрос о процессуальном правопреемстве арбитражный суд может разрешить как в судебном решении, так и в иных судебных актах, завершающих производство в арбитражном суде соответствующей инстанции. Подобное правовое регулирование следует подвергнуть критике. Считаем, что совершенно недопустима ситуация, когда арбитражный суд откладывает разрешение ходатайства о замене до момента вынесения решения (окончательного судебного акта для определенной инстанции): такой подход нарушает право на судебную защиту, поскольку препятствует вступлению в процесс надлежащего субъекта. Даже если соответствующее ходатайство поступило после судебных прений, вынесение отдельного судебного определения позволит правопреемнику как уже легитимированному участнику процесса заявить необходимые ходатайства, в том числе и по вопросу возобновления исследования доказательств (ч. 1 ст. 165 АПК).

Применительно к производству в арбитражном суде апелляционной инстанции ВАС РФ указал, что "к лицам, имеющим право на обжалование в порядке апелляционного производства, относятся также правопреемники лиц, участвующих в деле, не вступившие в процесс при рассмотрении дела арбитражным судом первой инстанции" <1>. Таким образом, право на апелляционное обжалование судебных актов принадлежит материальному правопреемнику лица, участвующего в деле, даже если его процессуально-правовой статус не был подтвержден в арбитражном суде первой инстанции. Это вполне разумно для случаев, когда правопредшественник не сообщил правопреемнику об имеющем место производстве в арбитражном суде первой инстанции. Возможна также и ситуация, когда правопреемство состоялось в промежутке между стадиями, - здесь также есть определенная логика в наделении правопреемника правом на обжалование. В то же время очевидно, что субъекты, которым было отказано в привлечении к участию в деле в качестве процессуальных правопреемников именно в связи с тем, что спорное субъективное право (юридическая обязанность) к ним не перешло, не должны подпадать под категорию "правопреемники лиц, участвующих в деле, не вступившие в процесс при рассмотрении дела арбитражным судом первой инстанции" (эти субъекты имеют возможность обжаловать отказное определение, вынесенное ранее по вопросу процессуального правопреемства).

--------------------------------

<1> См. п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 28.05.2009 N 36 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции".

Также полагаем, что при применении указанной рекомендации ВАС РФ не следует исключать возможность процессуальных злоупотреблений. К примеру, не согласный с решением об отказе в удовлетворении иска истец может задним числом заключить договор уступки с дружественным юридическим лицом и инициировать подачу апелляционной жалобы от такого "не вступившего в процесс при рассмотрении дела арбитражным судом первой инстанции" субъекта.

Правопреемство возможно на любой стадии арбитражного процесса, в том числе на стадии пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам <1>, а также на стадии исполнения судебных актов. ВАС РФ подчеркнул, что замена стороны ее правопреемником в исполнительном производстве осуществляется на основании судебного акта арбитражного суда <2>. ВС РФ уточняет, что "осуществляя процессуальное правопреемство на стадии исполнения судебного акта, суд производит замену цедента цессионарием по заявлению или с согласия последнего в той части, в которой судебный акт не исполнен. Если истек срок для предъявления исполнительного листа к исполнению, суд производит замену только в случае восстановления срока на предъявление исполнительного листа к исполнению" <3>.

--------------------------------

<1> Применительно к нормативным положениям гражданского процессуального законодательства КС РФ указал, что сами по себе оспариваемые положения ст. ст. 44, 134 и 394 ГПК не препятствуют вступлению в процесс универсального правопреемника лица, участвующего в деле, в том числе на стадии пересмотра судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам, при соблюдении предусмотренных законом условий (Определение КС РФ от 19.06.2007 N 390-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Сенина Вячеслава Павловича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 44, пунктом 1 части первой статьи 134, частью второй статьи 392 и статьей 394 ГПК РФ").

<2> См. п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.06.2004 N 77 "Обзор практики рассмотрения дел, связанных с исполнением судебными приставами-исполнителями судебных актов арбитражных судов".

<3> См. п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

Уступка части требований либо несоответствие уступленной суммы денежного требования сумме, взысканной в соответствии с резолютивной частью судебного акта, сами по себе не являются основанием для отказа в замене взыскателя новым кредитором <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки".

2. ФЗ N 205-ФЗ ч. 2 ст. 48 АПК была изменена: если первоначально законодатель устанавливал, что объектом самостоятельного обжалования может быть лишь судебный акт, которым произведена замена стороны ее правопреемником, то теперь допустимо также и обжалование судебного акта, которым в такой замене отказано.

Полагаем, что законодатель принял принципиально верное решение - установление надлежащих субъектов спорного правоотношения является одним из необходимых условий вынесения законного и обоснованного судебного акта, завершающего производство в соответствующей инстанции. Институт обжалования вышеупомянутых судебных актов, безусловно, минимизирует риски необоснованного непривлечения в процесс действительных участников спорного правоотношения. Хотя заметим, что недобросовестные субъекты вполне могут использовать данный институт для затягивания сроков рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции, поскольку до вынесения судебного постановления по жалобе арбитражный суд первой инстанции де-факто рискует принять судебное решение о правах и об обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле.

Считаем также, что само содержание ч. 2 ст. 48 АПК вряд ли можно признать удачным.

Во-первых, как указывалось выше, буквальное толкование и ч. 1, и ч. 2 ст. 48 АПК предполагает, что о замене стороны ее правопреемником или об отказе в этом может быть указано в любом судебном акте (а не только в судебном определении). Рассмотрим ситуацию, когда указание на процессуальное правопреемство будет содержаться в постановлении арбитражного суда кассационной инстанции. Можно ли обжаловать такое постановление? Очевидно, что только во вторую кассацию или в порядке надзора. Понятно, что эти экстраординарные проверочные инстанции плохо приспособлены для устранения рядовых судебных ошибок. Поэтому полагаем, что положения ч. 2 ст. 48 АПК нужно толковать исключительно как устанавливающие возможность самостоятельного обжалования судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве (возможность либо невозможность обжалования судебных решений и постановлений устанавливается специальными нормами).

Во-вторых, само использование термина "стороны" ставит в заведомо ущемленное положение других лиц, участвующих в деле. В комментарии к ч. 1 настоящей статьи мы указывали на необходимость распространения института процессуального правопреемства также на иных субъектов. В этой связи возникает закономерный вопрос: можно ли, используя аналогию закона, сделать вывод о наделении иных (помимо сторон) лиц, участвующих в деле, правом на обжалование судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве? Полагаем, что ответ должен быть утвердительным.

Для лиц, чье процессуальное положение схоже с положением истца (заявители, третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора), это, что называется, самоочевидно: речь идет об установлении действительного кредитора в спорном материальном правоотношении.

Для лиц, выступающих инициаторами возбуждения дела, но при этом не являющихся участниками спорного материального правоотношения, возможность обжалования судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве также важна: если законодатель допускает их участие в деле, то для целей эффективной правовой защиты чужих субъективных прав и охраняемых законом интересов необходимо обеспечить юридическую возможность участия в течение всего судебного производства. Необоснованный отказ в замене правопреемником либо, напротив, необоснованная замена препятствуют надлежащему субъекту участвовать в деле, что в итоге исключает возможность использования самого института "процессуального истца" в конкретном арбитражном деле.

Что касается третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, то здесь право на обжалование судебных определений по вопросу о процессуальном правопреемстве можно обосновать следующим образом. ФЗ N 205-ФЗ предусмотрел возможность самостоятельного обжалования определений об отказе во вступлении в дело третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора. По своим правовым последствиям для субъекта, считающего, что он должен участвовать в деле в качестве такого третьего лица, любое судебное определение, влекущее невозможность участия в деле, может создать условия для нарушения права на судебную защиту. Поэтому логика правового регулирования требует единого подхода - объектом самостоятельного обжалования должны выступать все судебные определения, так или иначе препятствующие получению необходимого процессуального статуса либо влекущие его прекращение.

3. С точки зрения теории процесса необходимость нормативного закрепления положений, предусмотренных ч. 3 ст. 48 АПК, обусловлена тем, что при процессуальном правопреемстве существующее процессуальное правоотношение продолжается (хотя и с новым субъектом).

В практическом же плане обязательность для правопреемника всех действий, совершенных в арбитражном процессе его правопредшественником, сводится главным образом к тому, чтобы гарантировать процессуальные права других лиц, участвующих в деле. При ином подходе не исключалась бы возможность для злоупотреблений (например, отказ от заключенного процессуальным правопредшественником мирового соглашения).

ВС РФ для случаев, когда имело место правопреемство на стороне истца или ответчика, указывает, что повторное заявление о применении срока исковой давности или ходатайство о восстановлении срока исковой давности не требуется <1>.

--------------------------------

<1> См. п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности".