5.1 Информация. Административная ответственность
5.1. Административная ответственность 
Конституционные основы административной ответственности
Предметом конституционного нормоконтроля достаточно часто выступают положения административно-деликтного законодательства, которыми в том числе регулируется ответственность за правонарушения, совершаемые при осуществлении предпринимательской деятельности.
Федеральный законодатель, реализуя свои полномочия в сфере публичной ответственности, обладает - как при конструировании составов конкретных правонарушений, так и при определении вида и размера санкций, назначаемых за их совершение - достаточно широкой свободой усмотрения в установлении способствующих наиболее эффективному достижению целей административной ответственности <1>.
--------------------------------
<1> Постановление от 14 февраля 2013 года N 4-П.
Тем не менее дискреция законодателя в сфере административно-деликтных отношений ограничена вытекающими из статей 1 (часть 1), 15 (части 1 и 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 49, 50 (часть 1), 54 и 55 (часть 3) Конституции принципами и требованиями, образующими в совокупности исходные начала института ответственности в правовой системе Российской Федерации (определения от 17 июля 2018 года N 1712-О, от 28 февраля 2019 года N 285-О).
Признаки состава правонарушения и содержание конкретных составов подлежат согласованию с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости во взаимоотношениях государства с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности <2>. Законодатель не может действовать произвольно при определении составов административных правонарушений и мер ответственности за их совершение, будучи обязан соразмерять ограничения прав и свобод с конституционной целью: предупредить новые правонарушения со стороны самого правонарушителя и других лиц <3>.
--------------------------------
<2> См.: Постановление от 27 апреля 2001 года N 7-П; Определение от 10 марта 2016 года N 571-О.
<3> См.: постановления от 14 февраля 2013 года N 4-П, от 25 февраля 2014 года N 4-П, от 22 апреля 2014 года N 13-П; Определение от 23 июня 2015 года N 1236-О.
Закрепляя составы административных правонарушений и меры ответственности за их совершение, законодатель обязан соблюдать требование ясности и недвусмысленности правовых норм, их согласованности в системе действующего правового регулирования. При этом закон, устанавливающий административную ответственность, не может толковаться при его применении расширительно, т.е. распространяться на деяния, прямо им не запрещенные. Расширительное толкование оснований административной ответственности несовместимо с принципом соразмерности ограничений прав и свобод конституционно одобряемым целям (Постановление от 4 февраля 2020 года N 7-П) <4>.
--------------------------------
<4> См. также: Постановление от 13 июля 2010 года N 15-П; определения от 1 июня 2010 года N 841-О-П, от 7 декабря 2010 года N 1570-О-О.
Так, например, на устранение установленной решением Конституционного Суда правовой неопределенности при применении мер административной ответственности было направлено признание части 1 статьи 8.8 КоАП РФ не соответствующей Конституции, постольку, поскольку неопределенность действующего правового регулирования в вопросе о том, обязан ли собственник (правообладатель) земельного участка в случае, когда он в дополнение к основному виду его разрешенного использования самостоятельно выбирает вспомогательный вид разрешенного использования, вносить в качестве условия правомерного осуществления вспомогательного вида разрешенного использования в Единый государственный реестр недвижимости сведения о таком использовании, создает неопределенность и в вопросе о возможности привлечения этого собственника (правообладателя) к административной ответственности за использование земельного участка не по целевому назначению в соответствии с его принадлежностью к той или иной категории земель и (или) разрешенным использованием (Постановление от 16 октября 2020 года N 42-П). Ввиду того, что неустранимые сомнения в правовом регулировании публичных (административных) отношений, сопряженные с возможностью привлечения к ответственности за его нарушение частных лиц, не предполагают, по общему правилу, допустимость расширительного толкования юридических обязанностей таких лиц (Постановление от 30 марта 2018 года N 14-П), впредь до внесения в законодательство необходимых изменений собственники (правообладатели) земельных участков, согласно указанию Конституционного Суда, не могут быть принуждены к внесению каких-либо сведений в Единый государственный реестр недвижимости в случае, когда они в дополнение к основному виду разрешенного использования принадлежащих им земельных участков самостоятельно выбирают вспомогательный вид их разрешенного использования.
Осуществляя правовое регулирование публичной ответственности, федеральный законодатель обязан исходить из того, что она может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями; необходимым основанием для всех видов ответственности является наличие состава правонарушения; при законодательном закреплении как самих составов правонарушений, так и мер ответственности за их совершение следует исходить из характера правонарушений, их опасности для находящихся под защитой закона ценностей, причин и условий их совершения, степени вины правонарушителя, с тем чтобы обеспечить баланс прав индивида (юридического лица) и общего (публичного) интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от правонарушений <1>.
--------------------------------
<1> См.: постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, от 19 марта 2003 года N 3-П, от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П, от 18 мая 2012 года N 12-П, от 8 апреля 2014 года N 10-П.
Необходимым элементом состава правонарушения выступает вина, являющаяся во всех отраслях права предпосылкой возложения юридической ответственности. Поскольку общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, постольку всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. предусмотрено непосредственно в законе. Подразумевая вину как необходимый элемент состава правонарушения (и основание юридической ответственности), принципы презумпции невиновности и виновной ответственности выражают общие принципы права относительно применения государственного принуждения в виде публичной ответственности как в уголовном, так и в административном праве. При этом меньшая, чем в преступлениях, степень причиняемого вреда и общественной опасности не означает, что административные правонарушения как вид публично-правовых деликтов изъяты из-под действия принципов юридической ответственности и конституционного права на судебную защиту и на справедливое судебное разбирательство (Постановление от 15 октября 2020 года N 41-П). <1>
--------------------------------
<1> См. также: постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 27 апреля 2001 года N 7-П и от 17 июля 2002 года N 13-П; определения от 9 апреля 2003 года N 172-О, от 7 декабря 2010 года N 1570-О-О и др.
Учитывая публично-правовой характер правоотношений между контролирующими государственными органами и субъектами предпринимательской деятельности, названные органы не могут ограничиваться формальной констатацией лишь факта нарушения нормативных правил, не выявляя иные связанные с ним обстоятельства, в том числе наличие (отсутствие) вины. Так, например, Конституционным Судом было указано на отсутствие оснований для применения мер государственного принуждения в виде административной ответственности за нарушение правил движения тяжеловесного и (или) крупногабаритного транспортного средства (в том числе при перевозке отдельных видов грузов навалом, насыпью, наливом или в контейнерах) в отсутствие вины привлекаемого к ней лица (Определение от 27 марта 2018 года N 633-О).
Вместе с тем в силу специфики предпринимательской деятельности не исключается возможность возложения бремени доказывания невиновности на осуществляющих данную деятельность субъектов (Определение от 26 ноября 2018 года N 3063-О) <2>. В любом случае, так как наличие вины в качестве элемента субъективной стороны состава правонарушения является общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права, всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. предусмотрено непосредственно в законе (Постановление от 15 октября 2020 года N 41-П).
--------------------------------
<2> См. также: Постановление от 24 июня 2009 года N 11-П; Определение от 29 января 2015 года N 185-О.
Как указывалось в решениях и аналитических документах Конституционного Суда, недостаточное внимание законодателя к общим принципам юридической ответственности, ослабляя нормативную упорядоченность конституционно значимых общественных отношений, влечет за собой противоречивую и, в конечном счете, произвольную правоприменительную практику <3>. Так, отсутствие в положениях Федерального закона "Об охране окружающей среды" и Постановления Правительства РФ "Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия" четкой фиксации субъекта обязанности по внесению платы за негативное воздействие на окружающую среду, осложненное изменением правоприменительной практики по данному вопросу, позволило взимать названный публично-правовой платеж со специализированных организаций за размещение на основании гражданско-правовых договоров отходов, образовавшихся в результате деятельности других организаций, притом что стороны, заключая указанные договоры, исходили из того, что внесение платы за негативное воздействие на окружающую среду является обязанностью той организации, в результате деятельности которой образовались отходы <4>.
--------------------------------
<3> http://ksrf.ru/ru/Info/Maintenance/Informationks/Pages/default.aspx
<4> Постановление от 5 марта 2013 года N 5-П.
В поддержании конституционности при применении мер административного принуждения качество процессуальных норм играет во многом решающую роль. В частности, лицо, привлекаемое к административной ответственности, не может быть подвергнуто наказанию и мерам обеспечения производства по соответствующему делу об административном правонарушении иначе как на основаниях и в порядке, установленных законом; применение уполномоченными на то органом или должностным лицом административного наказания и мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении в связи с административным правонарушением осуществляется в пределах компетенции указанных органа или должностного лица в соответствии с законом. Между тем значительное количество обращений, в том числе от хозяйствующих субъектов, поступающих в Конституционный Суд по административно-деликтной тематике, обусловлено дефектами процессуальной регламентации данных отношений и в том числе мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях.
В целях своевременного исполнения основного наказания для большинства административных правонарушений - административного штрафа - была установлена ответственность за его неуплату в предусмотренный срок (административный штраф в двукратном размере суммы неуплаченного ранее административного штрафа, но не менее одной тысячи рублей, либо административный арест на срок до пятнадцати суток, либо обязательные работы на срок до пятидесяти часов). В связи с нечеткостью регулирования в правоприменительной практике возник вопрос о сроке давности привлечения к ответственности за совершение данного правонарушения, а также о том, является ли неуплата подобного штрафа в установленный для этого срок нарушением законодательства об исполнительном производстве, имеющего специальный повышенный (годичный) срок давности привлечения к административной ответственности. Конституционный Суд разъяснил отсутствие оснований относить соответствующее административное правонарушение к нарушениям законодательства об исполнительном производстве, поскольку оно имеет иной объект противоправного посягательства в сравнении с нарушениями законодательства об исполнительном производстве <1>.
--------------------------------
<1> Определение от 7 октября 2014 года N 2323-О.
К обстоятельствам, исключающим производство по делу об административном правонарушении, относится истечение сроков давности привлечения к административной ответственности. При этом административно-деликтное законодательство предусматривает как общие, так и специальные (особые), т.е. более продолжительные, сроки давности привлечения к административной ответственности за отдельные виды административных правонарушений. На практике такое регулирование порождает неопределенность в исчислении сроков давности привлечения к ответственности за конкретные административные правонарушения, которые могут быть отнесены к разным видам административных правонарушений.
Так, например, по результатам проверки в связи с жалобой хозяйственного общества конституционности части 1 статьи 4.5 КоАП РФ Конституционный Суд признал, что срок давности привлечения к ответственности за нарушения законодательства о защите прав потребителей не может распространяться на правонарушение, предусмотренное частью 3 статьи 14.1 "Осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без специального разрешения (лицензии)" КоАП РФ. Данная правовая позиция применима во всех случаях определения давности привлечения к административной ответственности за совершение правонарушений, имеющих прямой (обязательный) и дополнительный (факультативный) объект противоправного посягательства (Постановление от 15 января 2019 года N 3-П).
Ранее Конституционным Судом также были проверены специальные нормы исчисления срока давности привлечения к административной ответственности, применяемые, в частности, при отказе в возбуждении уголовного дела либо его прекращении и при наличии в действиях лица признаков административного правонарушения (например, недекларирование товаров при пересечении таможенной границы при отсутствии признаков уголовно наказуемой контрабанды). Как было установлено, соотнесение начала течения срока давности привлечения к административной ответственности с принятием решения об отказе в возбуждении уголовного дела (его прекращении) ставило его исчисление в зависимость от правоприменительных действий и от решений, принимаемых в рамках расследования по уголовному делу (которое может приостанавливаться; сроки которого могут неоднократно продлеваться), позволяя тем самым увеличивать срок давности привлечения к административной ответственности на неопределенное время. Ввиду противоречия принципам правовой определенности, справедливости, равенства и соразмерности соответствующие положения административно-деликтного законодательства, допускающие исчисление срока давности привлечения к административной ответственности со дня принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела (его прекращении), были признаны неконституционными <1>.
--------------------------------
<1> Постановление от 13 июля 2010 года N 15-П.
Выявленный дефект был устранен в новой редакции части 4 статьи 4.5 КоАП РФ, согласно которой в случае отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела, но при наличии в действиях лица признаков административного правонарушения сроки, предусмотренные частью 1 данной статьи, начинают исчисляться со дня совершения административного правонарушения (при длящемся административном правонарушении - со дня его обнаружения).
Таким образом, как следует из правовых позиций Конституционного Суда, любое административное правонарушение, как и санкции за его совершение, должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы исходя непосредственно из текста нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть административно-правовые последствия своих действий (бездействия). В противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан (физических лиц) и их объединений (юридических лиц) от произвольного административно-юрисдикционного преследования и наказания (Постановление от 16 октября 2020 года N 42-П). <2>
--------------------------------
<2> См. также: постановления от 15 июля 1999 года N 11-П, от 19 марта 2003 года N 3-П, от 17 января 2013 года N 1-П, от 10 февраля 2017 года N 2-П, от 18 января 2019 года N 5-П, от 14 ноября 2019 года N 35-П, от 23 июня 2020 года N 28-П и др.
Обеспечение принципа non bis in idem
В целях защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка, государственной и общественной безопасности, обороны страны, а также в иных конституционно значимых целях федеральный законодатель не только вправе, но и обязан использовать все доступные - в рамках своих дискреционных полномочий - средства, включая установление того или иного вида юридической ответственности, руководствуясь при этом общими ее принципами, которые имеют универсальное значение и по своей сути относятся к основам конституционного правопорядка. Одним из таких принципов является правило non bis in idem, которое получило закрепление в статье 50 (часть 1) Конституции; согласно выработанной Конституционным Судом правовой позиции оно, имея общее значение, распространяется и на законодательство об административных правонарушениях (Постановление от 4 февраля 2019 года N 8-П) <3>.
--------------------------------
<3> См. также: постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, от 18 мая 2012 года N 12-П, от 14 февраля 2013 года N 4-П, от 21 марта 2013 года N 6-П, от 14 июня 2018 года N 23-П; определения от 17 февраля 2015 года N 242-О, от 21 мая 2015 года N 1161-О.
С учетом особенностей административно-деликтного регулирования, источниками которого выступает огромное множество нормативно-правовых актов, что уже само по себе повышает риски рассогласованности, особое значение приобретают действенные гарантии соблюдения конституционного принципа недопустимости повторного привлечения к юридической ответственности за совершение одного и того же противоправного деяния. В качестве основополагающего правила применения юридической ответственности данный принцип, как подчеркивается в решениях Конституционного Суда, безусловно распространяется на институт административной ответственности, регулируемый в первую очередь законодательством об административных правонарушениях (определения от 26 марта 2019 года N 824-О, от 24 октября 2019 года N 2922-О) <1>.
--------------------------------
<1> См. также: Определение от 17 февраля 2015 года N 242-П.
При этом запрет привлечения к повторной административной ответственности за одно и то же правонарушение применим и к случаям, когда основанием привлечения лица к ответственности, помимо соответствующей нормы КоАП РФ, является норма иного закона (при условии, что предусматриваемая ею ответственность является также публично-правовой, т.е. носящей карательный, а не восстановительный характер).
В ходе проверки конституционности статьи 15.33.2 КоАП РФ была установлена неопределенность действующего регулирования применительно к ситуациям, когда нарушение требований по представлению сведений индивидуального (персонифицированного) учета в органы Пенсионного фонда РФ допущено индивидуальным предпринимателем. Конституционный Суд счел неконституционной рассматриваемую норму в той мере, в какой по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, она позволяет привлекать к административной ответственности в качестве должностных лиц граждан, которые, осуществляя предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, ранее уже привлекались в связи с теми же обстоятельствами к ответственности, установленной Федеральным законом "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования" (Постановление от 4 февраля 2019 года N 8-П).
В целях устранения данного дефекта Федеральным законом от 16 декабря 2019 года N 444-ФЗ были внесены изменения в статью 15.33.2 КоАП РФ, дополнившие ее примечанием, исключающим предпринимателей без образования юридического лица из круга лиц, на которые может быть возложена административная ответственность.
Как ранее указывал Конституционный Суд, несмотря на то обстоятельство, что, хотя вина юридического лица в совершении административного правонарушения не может быть отождествлена с виной конкретного физического лица, она так или иначе является следствием виновности его должностных лиц (работников), привлечение которых к публичной ответственности не освобождает от административной ответственности само юридическое лицо. Вина юридического лица проявляется в виновном действии (бездействии) соответствующих физических лиц, выступающих от его имени и допустивших правонарушение (Определение от 26 ноября 2018 года N 3062-О) <2>. В основной массе составов административных правонарушений, предусмотренных Особенной частью КоАП РФ, субъектами которых признаются и физические, и юридические лица, форма вины не выделена. Указание на форму вины законодатель, как правило, включает в составы административных правонарушений, которые сконструированы как материальные (т.е. те, для которых наступление последствий является обязательным признаком объективной стороны), и, собственно, именно в связи с ними в Общей части данного Кодекса даются легальные определения умышленной и неосторожной вины. В то же время не исключено и конструирование в Особенной его части - в рамках предоставленной законодателю Конституцией дискреции - формальных составов административных правонарушений с указанием на форму вины (и, соответственно, дифференциация административной ответственности). При этом, как было отмечено Конституционным Судом, поскольку совершение административного правонарушения юридическим лицом - это всегда действие (бездействие) выступающих от его имени физических лиц, имеется возможность, привлекая юридическое лицо к административной ответственности, учесть обстоятельства, характеризующие форму вины соответствующих физических лиц. По фактическим обстоятельствам, установленным на основе исследования и оценки доказательств и отражающим характер и степень опасности нарушения, его последствия, можно определить и характеристики вины нарушителя, в том числе юридического лица.
--------------------------------
<2> См. также: постановления от 17 января 2013 года N 1-П, от 25 февраля 2014 года N 4-П; Определение от 14 декабря 2000 года N 244-О.
Виновность юридического лица как обязательный признак субъективной стороны административного правонарушения охватывает собой случаи, когда несоблюдение правил и норм является следствием совершенных как умышленно, так и по неосторожности действий (бездействия) его должностных лиц (работников), имея в виду, что действия юридического лица всегда производны от действий лиц физических, не будучи, однако, в своем юридическом измерении тождественны им. Однако использование широкого подхода к определению виновности юридического лица в качестве общего правила, подчеркнул Конституционный Суд, не лишает законодателя возможности, конструируя конкретные составы административных правонарушений, определить, в частности с целью дифференциации ответственности, их субъективную сторону применительно к юридическим лицам через категории умысла и неосторожности - в том числе в сфере транспортной безопасности - и тем самым очертить границы усмотрения правоприменителя при определении размера административного наказания за конкретное нарушение. Например, устанавливая условия и основания ответственности за нарушение законодательства о налогах и сборах, являющейся, как и административная ответственность, видом публичной ответственности, налоговое законодательство предусматривает, что виновным в совершении налогового правонарушения признается лицо, совершившее противоправное деяние умышленно или по неосторожности, а вина организации в таком правонарушении определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили его совершение.
Исходя из приведенных подходов, Конституционный Суд признал часть 2 статьи 2.1, часть 1 статьи 2.2 и часть 3 статьи 11.15.1 КоАП РФ не противоречащими Конституции, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования они предполагают, что юридическое лицо лишь тогда подлежит привлечению к административной ответственности за совершенное умышленно неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, когда установлен умышленный характер действий (бездействия) должностных лиц (работников) юридического лица, ответственных за исполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, и этот вывод надлежащим образом мотивирован в постановлении по делу об административном правонарушении. В иных случаях, когда умышленный характер действий (бездействия) должностных лиц (работников) юридического лица, ответственных за исполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, из обстоятельств дела не усматривается и при этом имелась возможность для соблюдения соответствующих требований, но юридическим лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению, административная ответственность юридического лица может наступать только за неисполнение требований по обеспечению транспортной безопасности, совершенное по неосторожности <1>. Вместе с тем, Конституционный Суд обратил внимание на то, что принципиальная возможность отражения в регулировании публичной ответственности юридического лица его связи с виной физических лиц, обладающих представительскими, распорядительными или контрольными полномочиями, не исключает возможности, в рамках дальнейшего совершенствования законодателем правового регулирования административной ответственности юридических лиц (как с точки зрения общих положений КоАП РФ, так и применительно к сфере транспортной безопасности), отказаться от использования формы вины в качестве критерия для выделения административного правонарушения в самостоятельный состав применительно к случаю, когда его субъектом признается юридическое лицо, в пользу иных критериев, отвечающих требованиям определенности и справедливости, притом что задача дифференциации административной ответственности может быть решена в пределах санкции основного состава административного правонарушения правоприменителем при разрешении конкретного дела в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда о соразмерности административной ответственности (Постановление от 14 апреля 2020 года N 17-П).
--------------------------------
<1> См.: постановления от 22 апреля 2013 года N 8-П, от 12 марта 2015 года N 4-П.
Соразмерность наказания совершенному правонарушению
Конституционные требования справедливости и соразмерности предопределяют, по общему правилу, необходимость дифференциации юридической ответственности в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при выборе той или иной меры государственного принуждения (Определение от 27 февраля 2018 года N 525-О) <2>.
--------------------------------
<2> См. также: постановления от 15 июля 1999 года N 11-П, от 29 июня 2012 года N 16-П.
Меры административной ответственности и правила их применения должны не только отвечать характеру правонарушения, его опасности для защищаемых законом ценностей, но и обеспечивать учет причин и условий его совершения, личности правонарушителя и степени вины, гарантируя адекватность порождаемых последствий для лица, привлекаемого к ответственности, тому вреду, который был причинен в результате правонарушения (Постановление от 18 января 2019 года N 5-П) <3>.
--------------------------------
<3> См. также: постановления от 25 января 2001 года N 1-П, от 17 июля 2002 года N 13-П, от 19 марта 2003 года N 3-П, от 13 марта 2008 года N 5-П, от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П, от 18 мая 2012 года N 12-П, от 17 января 2013 года N 1-П, от 14 февраля 2013 года N 4-П.
Предусмотренные законом размеры административных штрафов должны соотноситься с характером и степенью общественной опасности правонарушений и обладать разумным сдерживающим эффектом, необходимым для соблюдения находящихся под защитой административно-деликтного законодательства предписаний (Определение от 17 июля 2018 года N 1692-О).
Ранее Конституционным Судом многократно проверялась конституционность положений КоАП РФ, закрепляющих размеры административных штрафов за отдельные административные правонарушения. <4> Выводы, сформулированные в соответствующих решениях, имея принципиальное значение для законодательного регулирования количественных параметров административных штрафов, в том числе налагаемые на хозяйственные общества, получили дальнейшее развитие в решениях рассматриваемого периода.
--------------------------------
<4> См.: постановления от 17 января 2013 года N 1-П, от 14 февраля 2013 года N 4-П, от 25 февраля 2014 года N 4-П, от 8 апреля 2014 года N 10-П; определения от 15 сентября 2015 года N 1828-О, от 29 марта 2016 года N 461-О.
Применение мер ответственности без надлежащего учета характеризующих виновное в совершении деяния лицо обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование, противоречит конституционному запрету дискриминации и конституционно выраженным идеям справедливости и гуманизма, несовместимо с принципом индивидуализации ответственности за правонарушения; обязательным признаком состава административного правонарушения и, как следствие, основанием административной ответственности является наличие вины привлекаемого к ней лица; иная интерпретация условий наступления административной ответственности, допускающая наложение административного наказания за действия (бездействие) при наличии лишь признаков объективной стороны состава административного правонарушения, противоречит вытекающему из статьи 49 Конституции принципу виновной ответственности за такого рода деликты, приводит к объективному вменению и в конечном счете - в нарушение принципа юридического равенства - к несоразмерному ограничению прав и свобод (Определение от 27 марта 2018 года N 633-О) <1>.
--------------------------------
<1> См. также: постановления от 19 марта 2003 года N 3-П, от 13 марта 2008 года N 5-П, от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П, от 17 января 2013 года N 1-П, от 14 февраля 2013 года N 4-П, от 25 февраля 2014 года N 4-П, от 31 мая 2016 года N 14-П.
Проверяя конституционность части второй статьи 67 Трудового кодекса РФ и абзаца первого пункта 8 статьи 13 Федерального закона "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" (в их системной связи с положениями трудового законодательства, определяющими порядок заключения и изменения трудового договора), Конституционный Суд подчеркнул, что при установлении административной ответственности за незаконное привлечение к трудовой деятельности иностранного гражданина, в том числе предусматривая административную ответственность за неуведомление или нарушение установленного порядка и (или) формы уведомления территориального органа федерального органа исполнительной власти, осуществляющего федеральный государственный контроль (надзор) в сфере миграции, о заключении или прекращении (расторжении) трудового договора с иностранным гражданином, закон предполагает обязанность работодателя, привлекающего и использующего для осуществления трудовой деятельности иностранного гражданина, уведомлять территориальный орган федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел в субъекте Российской Федерации, на территории которого данный иностранный гражданин осуществляет трудовую деятельность, лишь о фактах заключения и прекращения (расторжения) трудового договора с таким иностранным гражданином. Обязанность же работодателя, привлекающего и использующего для осуществления трудовой деятельности иностранного гражданина, уведомлять указанный орган о любых изменениях определенных сторонами условий трудового договора, заключенного с иностранным гражданином (в том числе о поручении такому работнику иной оплачиваемой работы у того же работодателя, а также об изменении адреса, по которому осуществляется трудовая деятельность), законом не предусмотрена. Соответственно, данные законоположения не могут быть истолкованы как предполагающие возложение на работодателя, привлекающего и использующего для осуществления трудовой деятельности иностранного гражданина, обязанности по уведомлению территориального органа федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел в субъекте Российской Федерации, на территории которого иностранный гражданин осуществляет трудовую деятельность, о каждом факте поручения такому иностранному гражданину работы, не предусмотренной заключенным с ним трудовым договором и отличной от указанной в направленном в соответствующий орган уведомлении о его заключении, а также об изменении определенного в трудовом договоре адреса, по которому осуществляется трудовая деятельность, поскольку это предполагает лишь изменение условий ранее заключенного с иностранным гражданином трудового договора. Иное означало бы расширительное толкование как обязанности работодателя, установленной в целях контроля за использованием иностранной рабочей силы, так и объективной стороны состава административного правонарушения, являющегося основанием для привлечения работодателя к административной ответственности, по сравнению с тем, как она предусмотрена законом. Тем самым на работодателя, привлекающего и использующего для осуществления трудовой деятельности иностранного гражданина, фактически возлагалась бы административная ответственность за деяние, которое прямо не запрещено законом, что противоречит предписаниям статьи 54 (часть 2) Конституции, исключающей возможность наступления юридической ответственности за деяние, не признаваемое правонарушением на момент его совершения (Постановление от 4 февраля 2020 года N 7-П).
С учетом правовой позиции Конституционного Суда о том, что наличие вины как обязательного элемента субъективной стороны состава правонарушения является одним из базовых принципов юридической ответственности, а конституционные положения о презумпции невиновности и бремени доказывания, которое возлагается на органы государства и их должностных лиц, выражают общие требования при применении государственного принуждения карательного (штрафного) характера в сфере публичной ответственности, подлежат применению и меры административной ответственности за использование земельных участков не по целевому назначению (часть 1 статьи 8.8 КоАП РФ), направленные на охрану окружающей среды и природопользования (Определение от 17 июля 2018 года N 1692-О) <1>.
--------------------------------
<1> Постановления от 7 июня 2000 года N 10-П, от 27 апреля 2001 года N 7-П, от 17 июля 2002 года N 13-П; определения от 9 апреля 2003 года N 172-О, от 6 июля 2010 года N 934-О-О, от 19 ноября 2015 года N 2732-О.
Ввиду интенсивных изменений, которым подвергается регулирование административной ответственности, конституционно-правовые дефекты привносятся в те законоположения, чья конституционность ранее уже была подтверждена. Так, отсутствие возможности снижения административного наказания ниже низшего предела не рассматривалось первоначально в качестве конституционно значимой проблемы, поскольку относительно невысокие санкции с возможностью назначения одного из нескольких видов административного наказания, установление законодателем широкого диапазона между минимальным и максимальным пределами административного наказания, возможность освобождения лица, совершившего административное правонарушение, от административной ответственности в силу малозначительности - позволяли правоприменителю соблюдать конституционные принципы справедливости и соразмерности при назначении административного наказания. В этой связи снижение минимального размера административного наказания рассматривалось Конституционным Судом в контексте дискреционных полномочий законодателя <2>.
--------------------------------
<2> См.: определения от 9 апреля 2003 года N 116-О, от 5 ноября 2003 года N 349-О, от 16 июля 2009 года N 919-О-О.
Однако в дальнейшем размер административного штрафа за многие виды административных правонарушений значительно увеличился, в том числе возрос его нижний порог. В этих обстоятельствах возможность соблюдения правоприменителем названных выше конституционных принципов оказалась под угрозой: даже назначение административного штрафа в размере, определяемом низшим пределом санкции, ощутимо отражалось на имущественном положении некоторых категорий юридических лиц, в частности малых предприятий.
Столь существенное - с точки зрения защиты конституционных прав предпринимателей - изменение законодательства об административных правонарушениях, имея в виду в том числе введение в КоАП РФ новых составов административных правонарушений, включая их перенос из других кодифицированных актов, потребовало проверки Конституционным Судом соответствующих административно-деликтных норм в системе действующего правового регулирования (которое по-прежнему исключало установление административного наказания ниже низшего предела санкции) с точки зрения обеспечения соразмерности наказания совершенному правонарушению.
В частности, по результатам проверки части 5 статьи 19.8 КоАП РФ в связи с жалобой хозяйственного общества, подвергшегося за несвоевременное сообщение статистических сведений штрафу, уплата которого ставила его на грань банкротства, была признана неконституционность законоположения, предусматривающего возможность привлечения юридического лица к административной ответственности в виде административного штрафа в пределах от трехсот тысяч до пятисот тысяч рублей за непредставление ходатайств, уведомлений (заявлений), сведений (информации) в федеральный антимонопольный орган, его территориальные органы, органы регулирования естественных монополий или органы, уполномоченные в области экспортного контроля, поскольку значительный минимальный размер административного штрафа при невозможности назначения административного наказания ниже низшего предела соответствующей санкции не позволял во всех случаях в полной мере учесть характер совершенного правонарушения, имущественное и финансовое положение юридического лица, а также иные имеющие значение для дела обстоятельства и тем самым - обеспечить справедливость наказания <1>. Антимонопольным органам и судам было позволено, руководствуясь правовой позицией Конституционного Суда, снижать размер административного штрафа, назначаемого юридическому лицу за совершение соответствующего правонарушения.
--------------------------------
<1> Постановление от 17 января 2013 года N 1-П.
Так как и по некоторым другим составам административных правонарушений законодателем были введены для юридических лиц штрафы, заметно превосходящие по размеру штрафы за административные правонарушения в иных областях правового регулирования, ввиду чего уплата подобных штрафов даже в их нижнем размере нередко превосходила возможности отдельно взятых хозяйствующих субъектов, приобретая характер чрезмерного взыскания, Конституционным Судом была высказана правовая позиция, ориентирующая законодателя: при введении в качестве меры административной ответственности значительных по размеру безальтернативных штрафов в силу конституционных требований соразмерности и индивидуализации юридической ответственности вводить соответствующие правила назначения и исполнения административных наказаний, в том числе критерии, позволяющие надлежащим образом учитывать имущественное и финансовое положение привлекаемого к ответственности лица. Такой учет, как отметил Конституционный Суд, может осуществляться различными способами, в том числе путем установления дифференциации размера штрафных санкций, более мягких альтернативных санкций за конкретные виды административных правонарушений, правил замены конкретных санкций более мягкими, включая назначение административного наказания ниже низшего предела <2>. Тем самым законодатель должен был учесть и отразить в регулировании возможные на практике ситуации, при которых правоприменительный орган на основе установленных по делу обстоятельств может прийти к выводу о несоразмерности наказания даже в его низшем размере характеру совершенного административного правонарушения.
--------------------------------
<2> Согласно Постановлению от 17 января 2013 года N 1-П назначение административного наказания ниже низшего предела санкции, предусмотренной за совершение того или иного административного правонарушения, когда оно будет предусмотрено законом, должно применяться только в исключительных случаях, которые должны быть четко зафиксированы в законе. Снижение правоприменителем наказания ниже низшего предела во избежание коррупционных рисков требует опоры на нормативные положения, отсутствующие на дату принятия этого решения в законодательстве (показатели имущественного и финансового положения юридических лиц, дающие основание для смягчения наказания ниже низшего предела; допустимые размеры снижения наказаний и т.п.).
В дальнейшем в развитие данного подхода была признана неконституционность ряда положений Особенной части КоАП РФ с предписанием федеральному законодателю принять необходимые изменения в законодательство об административных правонарушениях и допущением впредь до их внесения снижать размер штрафа, назначаемого юридическим лицам за совершение любого административного правонарушения (а не только тех, которые предусматривались оспариваемыми нормами) ниже низшего предела, предусмотренного для юридических лиц санкцией соответствующей нормы, в случае, если минимальный размер штрафа за совершение этих правонарушений установлен в сумме ста тысяч рублей и более <1>.
--------------------------------
<1> Постановление от 25 февраля 2014 года N 4-П.
Во исполнение предписанного был принят Федеральный закон от 31 декабря 2014 года N 515-ФЗ, дополнивший статью 4.1 КоАП РФ частями 2.2, 2.3, 3.2 и 3.3, предусматривающими возможность снижения административного штрафа ниже низшего предела за те правонарушения, минимальный размер штрафа за совершение которых для граждан составляет не менее десяти тысяч рублей, для должностных лиц - не менее пятидесяти тысяч рублей, а для юридических лиц - не менее ста тысяч рублей.
Как было также разъяснено Конституционным Судом, положения КоАП РФ, устанавливающие, что лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, несут административную ответственность как юридические лица, приняты в рамках дискреционных полномочий федерального законодателя с учетом специфики охраняемых оспариваемыми нормами отношений в сфере безопасности дорожного движения, подлежат применению во взаимосвязи со статьей 4.1 "Общие правила назначения административного наказания" КоАП РФ, согласно которой при наличии исключительных обстоятельств, связанных с характером совершенного административного правонарушения и его последствиями, имущественным и финансовым положением привлекаемого к административной ответственности юридического лица, судья, орган, должностное лицо, рассматривающие дела об административных правонарушениях либо жалобы, протесты на постановления и (или) решения по делам об административных правонарушениях, могут назначить наказание в виде административного штрафа в размере менее минимального размера административного штрафа, предусмотренного соответствующей нормой КоАП РФ, в случае, если минимальный размер административного штрафа для юридических лиц составляет не менее ста тысяч рублей (Определение от 25 января 2018 года N 22-О).
Таким образом, в административно-деликтном механизме появилось инициированное органом конституционного нормоконтроля новое средство обеспечения справедливости и соразмерности при назначении административных наказаний, возлагаемых в том числе и на субъектов предпринимательской деятельности, а именно возможность снижения административного штрафа ниже низшего предела.
В настоящее время соблюдение конституционных принципов справедливости и соразмерности при назначении административного наказания законодательно обеспечено наличием диапазона между минимальным и максимальным пределами административного наказания, а также иными возможностями смягчения административной ответственности, в том числе назначением административного штрафа в размере ниже низшего предела, указанного в соответствующей административной санкции (Определение от 28 ноября 2019 года N 2983-О).
Согласно указанию Конституционного Суда федеральный законодатель - в рамках проведения государственной политики в сфере контрольно-надзорной деятельности - не лишен возможности устанавливать специальные условия привлечения к административной ответственности субъектов малого и среднего бизнеса, а также их руководителей и работников (совершивших правонарушения в связи с выполнением организационно-распорядительных функций) в целях предотвращения в отношении указанных субъектов чрезмерного административного принуждения. Установление особых условий (специальных правил) назначения административных наказаний, предусматривающих замену административного штрафа на предупреждение, не лишено разумного обоснования и не выходит за рамки дискреционных полномочий федерального законодатели и не нарушает конституционный принцип юридического равенства (Определение от 28 февраля 2019 года N 285-О) <1>.
--------------------------------
<1> См.: определения от 21 сентября 2017 года N 1790-О, от 10 октября 2017 года N 2255-О.
Особый порядок привлечения к ответственности за административные правонарушения в области дорожного движения в случае их фиксации работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи (протоколы об административных правонарушениях не составляются, а постановления по делам об административных правонарушениях выносятся уполномоченными органами без участия привлекаемых к ответственности лиц), означает, как было указано Конституционным Судом, что уполномоченные органы не обязаны доказывать вину собственников (владельцев) транспортных средств при вынесении в отношении них постановлений по делам об административных правонарушениях. <2> Возложение в этом случае ответственности именно на собственников (владельцев) тяжеловесных и (или) крупногабаритных транспортных средств обусловлено особенностями фиксации соответствующих правонарушений, при которой устанавливается, что правонарушение совершено с использованием конкретного транспортного средства, а на основе данных государственного регистрационного учета транспортных средств может быть определен его собственник (владелец). Такой способ фиксации - с предоставлением собственникам (владельцам) транспортных средств возможности доказывать свою невиновность - сам по себе не противоречит Конституции, его введение в законодательство об административных правонарушениях относится к дискреции федерального законодателя, который для более эффективного противодействия противоправным посягательствам вправе, осуществляя нормативное регулирование, учесть современный уровень развития технических средств выявления запрещенных деяний. С учетом этого Конституционный Суд признал, что часть 2 статьи 2.6.1 КоАП РФ не противоречит Конституции постольку, поскольку она не предполагает в качестве основания для освобождения от административной ответственности собственника (владельца) транспортного средства то обстоятельство, что в момент совершения соответствующего правонарушения это транспортное средство управлялось иным лицом, выполнявшим по трудовому договору с его собственником (владельцем) функции водителя этого транспортного средства. Вместе с тем данные законоположения были признаны не соответствующими Конституции в той мере, в какой ими устанавливался административный штраф для собственников (владельцев) тяжеловесных и (или) крупногабаритных транспортных средств, привлекаемых к административной ответственности в случае фиксации совершенных ими правонарушений работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, в размере, равном максимальному пределу административного штрафа для юридических лиц (лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица), предусмотренного соответствующей частью той же статьи (Постановление от 18 января 2019 года N 5-П).
--------------------------------
<2> Определение от 7 декабря 2010 года N 1621-О-О.
Отдельные поступающие в Конституционный Суд обращения субъектов предпринимательской деятельности вызваны несвоевременным внесением требуемых изменений в действующее регулирование во исполнение уже принятых Конституционным Судом решений. В частности, как отмечается в Определении от 24 октября 2019 года N 2924-О, вопрос о соответствии Конституции положений статьи 2.6.1 и части 2 статьи 12.21.1 КоАП РФ был ранее разрешен в Постановлении от 18 января 2019 года N 5-П. Оспоренное регулирование было признано не соответствующим Конституции в той мере, в какой им устанавливался административный штраф для собственников (владельцев) тяжеловесных и (или) крупногабаритных транспортных средств, привлекаемых к административной ответственности в случае фиксации совершенных ими административных правонарушений работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, в размере, равном максимальному пределу административного штрафа для юридических лиц (лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица), предусмотренного соответствующей частью той же статьи. Федеральному законодателю было предписано внести в действующее правовое регулирование необходимые изменения. Впредь до их внесения в КоАП РФ административный штраф, назначаемый собственнику (владельцу) тяжеловесного и (или) крупногабаритного транспортного средства за совершение административных правонарушений, предусмотренных названными положениями данного Кодекса в случае их фиксации работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, согласно указанию Конституционного Суда, должен быть наименьшим в пределах размера штрафа для юридического лица, установленного соответствующей частью той же статьи.
Как и прежде, значительное место в конституционно-судебной практике занимали вопросы привлечения к налоговой ответственности и обеспечения ее надлежащей индивидуализации.
Как было разъяснено Конституционным Судом, ранее сформулированная им правовая позиция о том, что правонарушение - непременное основание для всех видов юридической ответственности, при этом содержание конкретных составов правонарушений в публично-правовой сфере должно согласовываться с принципами правового государства во взаимоотношениях его с физическими и юридическими лицами, в полной мере применима к ответственности за налоговое правонарушение. При этом необходимость установления вины налогоплательщика для привлечения его к ответственности прямо предписана Налоговым кодексом РФ; отсутствие вины лица в совершении налогового правонарушения, отмечает Конституционный Суд, относится к обстоятельствам, исключающим привлечение его к ответственности (Определение от 27 февраля 2020 года N 491-О) <1>.
--------------------------------
<1> См. также: Постановление от 27 апреля 2001 года N 7-П.
По результатам проверки конституционности положений пункта 4 статьи 81 и статьи 123 Налогового кодекса РФ, осуществленной в связи с жалобой хозяйственного общества, был разрешен вопрос о возможности привлечения налогового агента к ответственности за несвоевременное перечисление в бюджет удержанного налога на доходы физических лиц в случае уплаты им задолженности по соответствующему налогу вместе с пени до окончания налогового периода и до подачи в налоговый орган достоверных расчетов по налогу на доходы физических лиц. Налоговый агент, привлекаемый к ответственности за невыполнение обязанности по удержанию и (или) перечислению налогов, как было подчеркнуто Конституционным Судом, в любом случае вправе рассчитывать на возможность установления в его деле существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию наказания, в частности на учет правоприменителем смягчающих ответственность обстоятельств. Система налогообложения основывается на информации о доходах, представляемой самим налогоплательщиком, что подразумевает достоверность декларирования налогов. Освобождение от ответственности налогоплательщика, представившего уточненную налоговую декларацию после проведения выездной налоговой проверки, которая не выявила в его отчетности ошибок и нарушений, обусловливается не уплатой им недостающих сумм налога и пеней, но одним лишь исправлением соответствующих сведений. В то же время предусматривается ответственность в виде штрафа не за нарушения, допущенные налоговым агентом в части достоверности представленных расчетов, а за недоимку независимо от причин ее возникновения. При подобном определении состава налогового правонарушения налоговый агент как ответственное лицо, обязанное к достоверному декларированию налогов, имеет основания полагать, что отказ в освобождении от налоговой ответственности влечет именно неуплата налога и пеней безотносительно к тому, ошибочна или безупречна представленная им налоговая отчетность. Тем более если недоимка допущена без искажения налоговой отчетности и непреднамеренно, т.е. добровольно уплачена и компенсирована пенями прежде, чем налогоплательщику стало известно об обнаружении налоговым органом факта несвоевременной уплаты налога или о назначении выездной налоговой проверки. Поэтому положения налогового законодательства не могут препятствовать освобождению от ответственности за несвоевременное перечисление в бюджет налогов, если налоговый агент, предоставивший правильную отчетность, самостоятельно уплатил необходимые суммы, а несвоевременное перечисление средств стало результатом упущения (технической или иной ошибки) и носило непреднамеренный характер (Постановление от 6 февраля 2018 года N 6-П).
Помимо того, как неоднократно указывал Конституционный Суд, обеспечивая исполнение уплаты налогов как публичной обязанности и возмещение ущерба, понесенного казной от ее неисполнения, государство вправе устанавливать меры принуждения, которые могут быть как правовосстановительными, обеспечивающими исполнение налогоплательщиком его конституционной обязанности (погашение недоимки и возмещение ущерба от несвоевременной и неполной уплаты налога), так и штрафными, возлагающими на нарушителей в качестве меры ответственности дополнительные выплаты. При выборе данных мер государство ограничено требованиями необходимости и соразмерности; предусматривающий такие меры налоговый закон должен быть конкретным и понятным, исключающим какую-либо неопределенность, которая может приводить к произволу властей в отношении налогоплательщиков (Определение от 27 февраля 2018 года N 526-О) <1>.
--------------------------------
<1> См. также: постановления от 17 декабря 1996 года N 20-П, от 15 июля 1999 года N 11-П, от 14 июля 2005 года N 9-П, от 19 января 2016 года N 2-П.
Таким образом, соразмерность юридической ответственности серьезности правонарушения и значимости защищаемых интересов, конкретизируя принцип справедливости, предполагает дифференциацию публично-правовой ответственности в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, определяющих индивидуализацию взыскания <2>. К опасной несогласованности нормативного регулирования ведет необоснованная либо, напротив, недостаточная дифференциация мер юридической ответственности, в частности, повышение размеров административных наказаний, не предусматривающее одновременно способов их индивидуализации (например, назначение наказания ниже низшего предела санкции, введение квалифицированных составов правонарушений и т.п.). Умаляя право собственности и свободу предпринимательства, возлагаемые на предпринимателей чрезмерные административные штрафы превращаются из средств предупреждения нарушений законодательства в инструменты подавления экономической самостоятельности и инициативы. Обременяя субъекты среднего и малого предпринимательства, не соотносимые с совершенным правонарушением административные санкции чреваты избыточными, принимая во внимание конституционные цели юридической ответственности, последствиями, вплоть до вынужденной ликвидации хозяйствующих субъектов как таковых.
--------------------------------
<2> Постановление от 15 июля 1999 года N 11-П.
В целом, по смыслу выражаемых Конституционным Судом позиций, фундаментальное требование справедливости предопределяет дифференциацию публично-правовой, в том числе административной, ответственности в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств. Обеспечивая обусловленную конституционными принципами юридической ответственности индивидуализацию наказания, учет критерия соразмерности при установлении законодателем (а также в каждом конкретном случае их определения правоприменителем) размеров административных штрафов исключает избыточное ограничение права собственности и имущественных интересов привлекаемых к административной ответственности предпринимателей. При возложении на хозяйствующего субъекта соответствующей ответственности и, в частности, назначении административного наказания юрисдикционным органам следует учитывать обстоятельства конкретных дел, надлежащим образом используя в этих целях свои дискреционные полномочия.
Изъятие имущества в рамках административной ответственности
Дефекты института административного наказания ослабляют в том числе надлежащую защиту права собственности, позволяя конфисковать не принадлежащее лицу, привлеченному к административной ответственности, имущество, использованное им в качестве орудия административного правонарушения. Ранее в этой связи Конституционный Суд указал на недопустимость применения в качестве административного наказания конфискации орудия совершения административного правонарушения, если оно принадлежит на праве собственности лицу, не привлеченному к административной ответственности за данное административное правонарушение и не признанному виновным в его совершении. <1>
--------------------------------
<1> Постановление от 25 апреля 2011 года N 6-П. Как следует из фабулы данного дела, петербургское хозяйственное общество передало занимающемуся лесозаготовками архангельскому хозяйственному обществу по договору аренды во временное владение и пользование лесозаготовительную многофункциональную машину (комбайн). Работники юридического лица - лесозаготовителя, управляя комбайном, совершили незаконную вырубку деревьев. В соответствии с КоАП РФ им было назначено наказание в виде штрафа с конфискацией в доход государства орудия правонарушения (комбайн). При этом в судебных актах по делу было подчеркнуто, что конфискация в подобных случаях производится вне зависимости от того, является ли орудие административного правонарушения собственностью нарушителя или находится у него на иных законных основаниях. Не будучи участником совершения правонарушения, собственник конфискованного имущества не был привлечен к участию в процессе, а также не был уведомлен о месте и дате рассмотрения дела, будучи, таким образом, лишен возможности защиты своих интересов в суде. По мнению заявителя - собственника конфискованного имущества, допуская конфискацию имущества, собственник которого не был привлечен к ответственности, оспариваемые нормы нарушают конституционное право собственности, а также нарушают принципы справедливости и презумпции невиновности.
Выявленный изъян был устранен дополнением статьи 3.7 КоАП РФ частью 4, в соответствии с которой не применяется конфискация орудия совершения административного правонарушения или его предмета, принадлежащих на праве собственности лицу, не привлеченному к административной ответственности за данное административное правонарушение и не признанному в судебном порядке виновным в его совершении, за исключением нарушений таможенных правил. Кроме того, предусмотренное частью 2 статьи 8.28 КоАП РФ дополнительное административное наказание в виде конфискации орудия совершения административного правонарушения стало альтернативным для всех субъектов административной ответственности.
Сделанный Конституционным Судом вывод о неконституционности административного наказания в виде конфискации орудия совершения административного правонарушения, принадлежащего на праве собственности лицу, не привлеченному к административной ответственности за соответствующее административное правонарушение и не признанному в законной процедуре виновным в его совершении, распространяется в целом на административно-деликтные отношения в области предпринимательской деятельности применительно к возможности конфискации орудия совершения правонарушения, совершенного лицом, которому оно не принадлежит на праве собственности. <1>
--------------------------------
<1> Определение от 1 марта 2012 года N 404-О-О.
При этом ранее применительно к имуществу, явившемуся орудием или предметом таможенного правонарушения, Конституционный Суд не исключил возможности его конфискации, учитывая, что за пределами российской юрисдикции во многих случаях нельзя без неоправданных издержек обеспечить выявление собственника конфискуемого имущества и его привлечение, в том числе принудительное, к производству по делу об ответственности за нарушение таможенных правил. Ввиду изложенного конфискация предметов и орудий таможенного (впоследствии - административного) правонарушения у их владельца (держателя), привлекаемого к ответственности за нарушение таможенных правил, была признана допустимой безотносительно к тому, обеспечено ли собственнику имущества право участвовать в рассмотрении соответствующего дела. <2>
--------------------------------
<2> Постановление от 14 мая 1999 года N 8-П.
Однако в таможенном деле возможны такие нарушения правил, не исключая правил временного ввоза, когда товар или транспортное средство законно перемещены через границу при достоверно известном составе участников таможенных правоотношений и связанных с ними лиц, включая собственника ввезенного имущества, а затем поступают в оборот в нарушение таможенных процедур, но на таможенной территории, где Российская Федерация имеет эффективные средства таможенного контроля и законного принуждения, в том числе процессуального. Это позволяет, в частности, установить собственника имущества, послужившего предметом или орудием совершения административного правонарушения (если оно не принадлежит правонарушителю), а также характер его взаимоотношений с правонарушителем постольку, поскольку сам собственник определенно известен российским таможенным органам и судам и во всяком случае не уклоняется от осуществления прав и обязанностей под российской юрисдикцией.
Между тем по буквальному смыслу положений части 4 статьи 3.7 КоАП РФ, даже если лицо иностранного происхождения примет деятельные меры к тому, чтобы в российской юрисдикции участвовать в производстве по делу, в рамках которого его имущество конфисковано как предмет или орудие совершения административного правонарушения, оно при действующем правовом регулировании лишено процессуальных прав, позволяющих оспаривать основания и процедуру конфискации своего имущества и пользоваться иными правами, обеспечивающими конституционное право каждого на судебную защиту, что исключает участие указанных субъектов в каком-либо статусе в делах, решения по которым определяют судьбу принадлежащей им собственности.
Таким образом, данное регулирование несоразмерно ограничивает право на судебную защиту и обеспечиваемое им право собственности, допуская по делам об административных правонарушениях в области таможенного дела конфискацию орудия совершения или предмета административного правонарушения - товаров и (или) транспортных средств у лиц, не являющихся собственниками соответствующего имущества, не предусматривает права собственника имущества обжаловать постановление по делу об административном правонарушении в части конфискации имущества в случае, когда товар или транспортное средство законно перемещены через таможенную границу и находятся на таможенной территории ЕАЭС, где таможенные органы и суды Российской Федерации имеют эффективные средства контроля и законного принуждения, в том числе процессуального, при достоверно известном составе участников таможенных и связанных с ними правоотношений, включая собственника имущества, который не уклоняется от осуществления своих прав и обязанностей под российской юрисдикцией.
С учетом названных обстоятельств Конституционный Суд признал, по итогам рассмотрения обращения хозяйствующего субъекта, не соответствующими Конституции часть 4 статьи 3.7 и часть 1 статьи 30.12 КоАП РФ в той мере, в какой они в системе действующего правового регулирования, допуская по делам об административных правонарушениях в области таможенного дела конфискацию орудия совершения или предмета административного правонарушения - товаров и (или) транспортных средств у лиц, не являющихся собственниками соответствующего имущества, не предусматривают права собственника имущества обжаловать постановление по делу об административном правонарушении в части конфискации имущества в случае, когда товар или транспортное средство законно перемещены через таможенную границу и находятся на таможенной территории ЕАЭС, где таможенные органы и суды Российской Федерации имеют эффективные средства контроля и законного принуждения, в том числе процессуального, при достоверно известном составе участников таможенных и связанных с ними правоотношений, включая собственника имущества, который не уклоняется от осуществления своих прав и обязанностей под российской юрисдикцией (Постановление от 15 октября 2020 года N 41-П).
Проверив по обращению заявителя, сотрудника хозяйственного общества, конституционность подпункта 6 пункта 1 и пункта 4 статьи 25 Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции", Конституционный Суд признал несоразмерно ограничивающим право собственности, а также вступающим в противоречие с конституционными принципами справедливости и равенства изъятие и последующую реализацию в рамках производства по делу об административном правонарушении автомобильного транспорта, которое использовалось юридическим лицом, не являющимся собственником, для перевозки находящейся в незаконном обороте алкогольной продукции (притом что собственник не только не был признан в судебном порядке виновным в его совершении, но и не привлекался к ответственности за данное административное правонарушение) (Постановление от 18 февраля 2019 года N 11-П).
Ранее по результатам проверки конституционности пункта 5 статьи 20 Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции", осуществленной в связи с жалобой хозяйственного общества, Конституционный Суд признал оспоренное законоположение не соответствующим Конституции в той мере, в какой оно допускает по истечении двух месяцев с момента прекращения действия выданной юридическому лицу лицензии на осуществление деятельности по производству, хранению и поставке этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции принудительное безвозмездное изъятие с целью уничтожения по решению суда остатков принадлежащей ему винодельческой продукции. При условии, что выдержка данной продукции на момент истечения двух месяцев, предусмотренных для ее реализации, не достигает необходимого в соответствии с требованиями технологического процесса срока, а само производство было начато в период действия лицензии, осуществлялось (с учетом стадии производственного процесса) в соответствии с действующим законодательством и с соблюдением обязательных требований и начиная его, лицензиат не мог предполагать, что лицензия на новый срок не будет им получена. Впредь до внесения в правовое регулирование надлежащих изменений, согласно указанию Конституционного Суда, к решению вопроса относительно правовой судьбы винодельческой продукции с длительными сроками выдержки должна применяться модель прекращения права собственности лица на имущество, которое в силу закона не может ему принадлежать: остатки такой продукции, не реализованные производителем в течение двух месяцев с момента прекращения действия лицензии, подлежат изъятию и продаже с передачей бывшему собственнику вырученной суммы либо передаче в государственную или муниципальную собственность с возмещением бывшему собственнику их стоимости, определенной судом, за вычетом затрат на их хранение и реализацию; сам производитель не лишается возможности подыскивать потенциального покупателя; как только затраты на хранение нереализованной продукции превысят ее стоимость, она может быть уничтожена в установленном порядке. <1>
--------------------------------
<1> Постановление от 30 марта 2016 года N 9-П.
Выявленный изъян был устранен Федеральным законом от 3 июля 2016 года N 261-ФЗ, который дополнил данную норму Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции" положениями, предусматривающими механизм выдачи временного разрешения, предоставляющего право на завершение полного цикла производства дистиллятов или право на завершение выдержки винодельческой продукции, а также право на хранение и поставку указанной продукции.
Впоследствии, с учетом того, что вышеприведенные позиции не распространяются на правовое регулирование вопросов оборота этилового спирта, Конституционный Суд рекомендовал федеральному законодателю усовершенствовать регулирование последствий прекращения действия лицензии для организаций - производителей этилового спирта (в особенности для случаев, когда их деятельность не была сопряжена с нарушениями установленных правил), в том числе путем расширения круга законных способов распоряжения остатками данной продукции, а также, в целях избежания для организаций - производителей этилового спирта неблагоприятных налоговых последствий, регламентировать процедуру уничтожения организацией-налогоплательщиком остатков этилового спирта, предусмотрев участие представителя уполномоченного государственного органа или конкретный способ фиксации факта уничтожения названной продукции (Постановление от 29 апреля 2020 года N 22-П).
